АНАСТАСИЯ ГОРДЕЕВА

В последние годы вся страна наблюдала за творческими метаниями известного телеведущего Александра Гордона. То он ночами напролет дискутировал с учеными о природе времени и тайнах Древнего Египта, то среди бела дня рассуждал с простым народом на самые бытовые темы. В начале октября он вновь появится на телевидении. На этот раз в качестве ведущего одноименной передачи «Гордон 2030». А уже в конце месяца планирует создать ни много ни мало новое общественное движение. Об очередном этапе в своей карьере, а также о своих путешествиях по стране и отношении к телевизионным авторитетам Александр
– У вас хорошо загоревшее лицо. Что, в московских кабинетах да студиях лето не просиживали?

– В последнее время я езжу по городам и весям России со странной целью. Встречаюсь с разными людьми, преимущественно с интеллигенцией, и говорю о нашей общей жизни. У меня есть одна затея. Назовем ее в терминах, понятных каждому – создание неполитического регионального общественного движения. Задача его – попытаться сделать так, чтобы население наше вновь стало народом, то есть субъектом, который сможет наконец определить свои смыслы и ценности. То есть понять, зачем живем, как живем, и создать утраченный образ будущего. Где мы этот образ потеряли, хрен знает, но то, что потеряли, – это точно. И все попытки придумать этот образ будущего для всей России, которые предпринимались в высоких кабинетах – кремлевских, академических, стратегических – терпели неудачи. Они были обречены на провал изначально, поскольку идеология из пальца не высасывается, она все-таки собирает в себе общие идеи и общие ценности, а их может создать только народ. А за последние пятнадцать лет с народом что-то произошло, он превратился в население.

– Хождение в народ, в контексте русской истории, штука очень символичная, почти преддверие революции...

– Я хотел бы рассматривать это «хождение в народ» как попытку не допустить никакой революции. То, что у нас есть колоссальные внутренние проблемы и внешнее давление, думаю, никто отрицать не будет. И если население народом не станет, то России как страны не будет. Будут какие-то разные образования. Какими они будут? Прогнозов масса. Но в любом случае это будет не то, к чему мы привыкли, не то, что некоторые из нас любят и ценят. Если говорить лозунгами, то отечество в опасности. Вот за мной карта (показывает на занимающую добрую часть стены карту России. – «НИ»), там точечками отмечены те города, которые я должен посетить в ближайшие полтора месяца. Веду дневник, где я записываю разные региональные дела: с кем встречался, до чего договорился, какие вопросы задавали, почему не побили и так далее...

– Какие вопросы во время путешествий задают чаще?

– «Зачем приехал?», «Чего тебе надо?» После двух часов разговора начинают верить в то, что я приехал именно за тем, о чем говорю, а до этого как-то не очень. Наша цивилизация, так или иначе, была построена на доверии, поэтому хорошо, что за два-три часа оно, доверие, иногда восстанавливается у моих собеседников. Главная проблема в том, что люди не понимают основной вещи: когда я приезжаю и начинаю говорить: «Вот, ребята, я хочу создать движение...», мне в ответ: «Так, лозунги какие?». И когда я растерянно эти два часа объясняю, что я за этим, собственно, к вам и приехал, давайте, говорю, в процессе совместного «деланья» придем к ответу, что это я к вам пришел за ответами, у меня их нет, тогда начинают немножко вникать, расслабляться и даже вместе о чем-то думать. «Деланьем» я это называю пока условно, не буду открывать все карты. Сначала надо собраться в конце октября со всеми, с кем я уже встретился, и прийти к конкретной схеме, тогда все планы и озвучим. Столько раз к людям приходили с уже готовыми проектами, лозунгами и криками, что народ впал в социальный аутизм и перестал верить кому бы то ни было. Поэтому, используя свою узнаваемость по телевидению, близость к некоторой части нашего общества, я пытаюсь хоть что-то продавить.

– Все это выглядит довольно странно, если учесть, что в последние годы у вас не было сколько-нибудь политических передач...

– Два с половиной года назад появилась заявка на передачу, которая скоро выйдет на Первом канале. Все это время передача пролежала под сукном на разных телеканалах, видимо, потому что не надо было, а теперь, видимо, стало надо. Появляется, как мне кажется, довольно тонкий инструмент, чтобы донести уже озвученные идеи для большого числа людей. Называться передача будет «Гордон 2030», и речь в ней пойдет о том, какой мы хотим видеть Россию в 2030 году. Подзаголовок – «Образ будущего». Обрисовать его, собственно говоря, я народ и прошу. Куда живем? Куда женщины должны рожать, если их так призывают к этому? «Нет попутного ветра кораблю, который не знает, в какую гавань он хочет приплыть», – когда-то сказал Монтень. Когда мы договоримся, куда плывем, то можно будет и курс менять, лавировать, обходить минные поля, измерять глубину, ловить по дороге рыбу. То есть должно быть какое-то целеположение, грубо говоря, стратегия. К сожалению, дальше, чем до 2008 года, мы подчас не думаем. Вообще говоря, есть два способа бытия любого субъекта – это рефлексивный, когда человек может остановиться и подумать над тем, что было, что происходит сейчас, что зарождается в будущем, и реактивный – это когда мы адекватно или не очень реагируем на мгновенные события вне всякого контекста. После перестройки мы находимся в реактивном мире, более-менее выживая, выставляя щиты, иногда пики, копья, пытаясь дожить до завтрашнего дня. Но ведь это скоро кончится – так страна жить не может.

– Не ругает нынешнее телевидение только ленивый, но с тем, что оно влияет на общественное мнение, никто не поспорит. К чему, на ваш взгляд, склоняет ТВ сегодня?

– У большинства на телевидении такой задачи нет. Кто-то выполняет чьи-то поручения. Другими движут собственные амбиции. Кто-то зарабатывает деньги, как я, например, а кто-то пытается изменить мир, но не знает, как. У нас не Америка, где существует культ телезвезд, в России к ним народ относится очень здраво. Он тебя при встрече по плечу похлопает, возьмет автограф, а в спину скажет все, что он о тебе думает. Я несколько раз слышал, что мне говорят в спину, поэтому никаких иллюзий по поводу телевизионных авторитетов не питаю. И потом, телевидение – это своеобразный рентген-аппарат, там очень трудно притворяться. Там ты есть тот, кто ты есть, ни больше, ни меньше, поэтому ложь легко вычислить, а когда ты ее видишь, ни к чему тебя не склонить.

– Сами-то вы читаете газеты, смотрите телевизор, слушаете радио?

– Газеты и журналы я давно уже не читаю никакие, только если в самолете попадется что-нибудь. С радио у меня сложные отношения, не могу слушать в машине музыку. Очень сильно от нее устаю, да и вообще недолюбливаю. Поэтому вынужден слушать, когда говорят. А говорят у нас немногие, например, «Эхо Москвы». Но вот что и как они говорят, вызывает у меня восхищение. Получается, что Венедиктов – единственный менеджер в стране, у которого с успехом получается сосать двух маток: с одной стороны, «Газпрома», с другой – Гусинского. Как это у него выходит, для меня загадка до сих пор. Но «Эхо», к сожалению, стало в последнее время предсказуемым, как передовицы газеты «Правда» в 70-м году. То есть ты включаешь и знаешь, где они будут говорить «за», а где «против». От этого интерес теряется. Телевизор я смотрю редко и в основном вечером, иногда фильмы – чем хуже, тем лучше, просто чудовищные фильмы люблю. Люблю новости разные. Глядя на них, понимаешь соотношение политических и социальных сил внутри страны, такая шарада, ребус. Очень люблю смотреть по телевизору футбол. Раньше комментировал его по радио, но сейчас в основном тихо матерюсь дома.